Он понимал, что выглядит смешным. Единственным транспортным средством, которое Чаббы нашли для кошки, была старая птичья клетка; в ней когда-то держали попугая, который давно издох. Кошка в ней выглядела как-то неуместно, а мистер Уиплстоун с клеткой на коленях и моноклем производил впечатление тихопомешанного. Не случайно дамы весело переглянулись.
— Как зовут вашу кошечку? — спросила исключительно элегантная сестра с блокнотом в руке.
Мистер Уиплстоун почувствовал, что скажи он «не знаю» или «никак», оказался бы в неудобном положении перед дамами.
— Люси, — сказал он и добавил, словно это ему только что пришло в голову: — Локкет.
— Ага, — сестра пометила в блокноте. — Вы не были записаны, верно?
— Боюсь, что нет.
— Ничего, долго ждать Люси не придется, — улыбнулась сестра и ушла.
Из кабинета вышла женщина с крупным злобным короткошерстным котом на руках.
Шерсть свежеокрещенной Люси встала дыбом. Она издала звук, который означал, что кровь ее вскипела. Кот сразу завыл. В глотках псов урчали двусмысленные комментарии.
— О, Господи, — вздохнула женщина и покосилась на мистера Уиплстоуна. — Будет лучше, если мы исчезнем. Тихо, Бардольф, не глупи.
Когда они ушли, Люси задремала, и миссис Монфор спросила:
— Ваша кошка очень больна?
— Вовсе нет, — возмутился мистер Уиплстоун и пояснил, что Люси просто бродячая сиротка.
— Как мило с вашей стороны так о ней заботиться, — похвалила его миссис Монфор. — Люди по большей части недобры к животным. И меня это так огорчает… Такова уж я уродилась… — Она посмотрела на него в упор. — Меня зовут Китти Монфор. А мой муж — тот военный с красным лицом. Полковник Монфор.
Мистер Уиплстоун, загнанный в угол, пробурчал свое имя.
От миссис Монфор пахло крепкими духами и джином.
— Знаю, — кокетливо продолжала она, — вы наш новый сосед из дома номер один по Уол. Я вас знаю, по пятницам к нам приходят ваши Чаббы.
Мистер Уиплстоун, как истинный джентльмен, поклонился, насколько ему позволила клетка.
Миссис Монфор улыбнулась ему и положила руку в перчатке на клетку. Двери за спиной мистера Уиплстоуна открылись. Улыбка на губах миссис Монфор вдруг погасла, словно кто-то приколол ей булавкой уголки губ. Отдернув руку, она уставилась прямо перед собой.
С улицы вошел абсолютно черный человек в ливрее с белой афганской борзой на роскошном поводке. Остановившись, он огляделся. Возле миссис Монфор с другой стороны было свободное место. Все еще упрямо глядя прямо перед собой, она вдруг подвинулась на скамье, чтобы ни с одной стороны места для негра не осталось. Мистер Уиплстоун, разумеется, тут же увеличил расстояние от себя до миссис Монфор и жестом предложил мужчине садиться. Тот сказал: «Благодарю вас, сэр» — и остался стоять, даже не взглянув на миссис Монфор. Пес принюхался к клетке. Люси продолжала спать.
— На твоем месте я бы к ней не приближался, дружище, — заметил мистер Уиплстоун. Пес помахал хвостом, и мистер Уиплстоун его погладил. — Я тебя знаю, — заметил он. — Ты из посольства, верно? И зовут тебя Аман. — Он взглянул на мужчину, который привел пса, тот слегка поклонился.
— Люси Локкет! — весело пригласила сестра. — Можете войти.
Осмотр был краток, но результативен. Люси Локкет было около семи месяцев, температура нормальная, она не страдала ни паразитами, ни паршой, ни лишаем, хотя и была сильно истощена. Тут ветеринар замялся.
— У нее на теле шрамы, — сказал он, — и сломано ребро, которое зажило само. Бедняжка была очень запущена, полагаю, что с ней дурно обращались. — При виде потрясенного мистера Уиплстоуна врач добавил: — Лекарства и хорошее питание быстро поставят ее на ноги.
Еще он добавил, погладив против шерсти и осмотрев как следует, что она стерилизована, что это наполовину сиамская кошка, наполовину Бог весть что, потом посмеялся белому кончику ее хвостика и сделал прививку.
Люси отнеслась к мучительным процедурам с полнейшим безразличием. Но очутившись на свободе, прыгнула в объятия своего спасителя и выдала свой коронный трюк: просунула головку ему под пиджак и устроилась на его груди.
— Она вас полюбила, — заметил ветеринар. — Кошки знают, что такое благодарность, особенно самочки.
— Я ничего о них не знаю, — поспешно заявил мистер Уиплстоун.
По дороге из консультации он заглянул в магазин и купил для Люси корзинку для спанья, фарфоровую миску с наклейкой «кошачье счастье», гребень, щетку и ошейник, на который велел прикрепить бирку: «Люси Локкет, Каприкорн Уол, 1» и со своим телефонным номером. Продавщица показала ему красную прогулочную попонку и объяснила, что, проявив терпение, можно научить Люси в ней ходить. Потом надела ее на Люси сама, и результат получился настолько эффектным, что мистер Уиплстоун купил и ее.
Оставив там клетку, пообещав, что зайдет за ней позднее, нагруженный покупками, с Люси, спрятанной под плащом, он поспешил домой, готовясь мобилизовать все свои дипломатические способности для разговора с Чаббами и понятия не имея, что несет под пиджаком свою судьбу.
III
— Какой прекрасный вечер, — заметил мистер Уиплстоун, повернувшись к хозяйке и чуть склонившись в легком поклоне. Некоторой манерностью он был обязан своей профессии. — Я чувствую себя у вас великолепно.
— И на здоровье, выпейте, — предложил Аллен. — Я вас предупреждал, что приглашаю с известным умыслом.
— Я готов. Портвейн у вас превосходен.
— Я оставлю вас одних, — предложила Трой.
— Нет, останься, — возразил Аллен. — Мы сами тебя отправим, если наткнемся на нечто тайное или секретное. А твое общество — такое удовольствие! Не так ли, мистер Уиплстоун?
Мистер Уиплстоун стал распространяться о том, какое счастье, что он может вечер за вечером наслаждаться шедевром Трой, висящим над камином, и даже встретиться с самой художницей в домашней обстановке. Слегка запутавшись в комплиментах, он все-таки отважно выбрался.
— А когда вы откроете, какой же умысел имели в виду? — спросил он, приходя сам себе на помощь.
— Перейдем к делу! — предложил Аллен. — У нас это займет немало времени.
По предложению Трой портвейн перенесли в ее ателье и расселись перед широким окнами с видом на сад, погружавшийся в полутьму.
— Хочу, чтобы мы немного поразмыслили, — начал Аллен. — Вы, случайно, не эксперт по Нгомбване?
— Эксперт по Нгомбване? — повторил мистер Уиплстоун. — Вы меня переоцениваете, дорогой. В молодости я провел там три года.
— Я полагал, что недавно, когда они добились независимости…
— Да, некоторое время я там был. Меня послали в тот период, когда завязывались первые контакты с новой властью, в основном потому, что я владею местным языком. Собственно, мне это дело в известной степени просто повесили на шею.
— И вы их завязали?
— Ну, частично, — он взглянул поверх края бокала на Аллена. — Надеюсь, вы не перешли в Особый отдел?
— Нет, не перешел. Но можно сказать, что меня неофициально попросили о сотрудничестве.
— Речь идет о предстоящем визите?
— Да, черт возьми. О мерах безопасности.
— Да, нелегкая задача. Между прочим, вы же, кажется, коллега президента по… — мистер Уиплстоун вдруг запнулся. — Надеюсь, вы поговорите с ним, как старый друг?
— Господи, вы в самом деле схватываете на лету! — воскликнула Трой, и он ей благодарно поклонился.
— Я встретился с ним три недели назад, — сообщил Аллен.
В Нгомбване?
Да. Приехал как старый товарищ попросить его по-хорошему.
— И вы чего-нибудь добились?
В общем-то, толком ничего. Он обещал, что не станет вмешиваться в меры безопасности, но что в самом деле имелось в виду, знает только он сам. Должен сказать, что иногда он становится просто непереносим.
— Вы полагаете? — спросил мистер Уиплстоун, откинулся назад и стал поигрывать моноклем, раскачивая тот мл шнурке. Аллен понял, что это была его излюбленная поза за столом переговоров. — Ну, мой милый Родерик?
— Хотите знать, что мне от вас нужно?
— Вот именно.
— Я буду крайне вам признателен, если бы вы — как сейчас говорится — помогли мне представить положение в Нгомбване. Разумеется, с вашей точки зрения. Мне интересно, к примеру, сколько по-вашему людей желает Бумеру смерти.
— Бумеру?
— Это школьное прозвище его превосходительства… Он непрестанно поминал его.
— Оно ему идет. Ну, если так навскидку и чисто приблизительно — по крайней мере тысяч двести.
— Господи Боже! — воскликнула Трой.
— Могли бы вы припомнить какие-то фамилии? — спросил Аллен.
— Скорее нет. Ведь я не знаю ничего конкретного. Все в общих чертах, как это часто бывает в африканских странах. В первую очередь — нгомбванские политики, которых президент отстранил от власти. Те, которые пережили переворот, сидят в тюрьме или эмигрировали к нам и ждут, пока его свергнут или прикончат.